Все равно

Альберт устал от Эльзы. Некогда очаровательная, романтичная, она превращалась в сварливую, глупую старуху. Брак — та же лодка. Бури могут ее разрушить или унести в неизведанные воды, но настоящая любовь — это в первую очередь неизвестность. Когда наступает штиль, путешествие превращается в муку, и все жаждут вернуться скорее домой, развеять монотонную скуку. В отношениях с Эльзой наступило безветрие. Где-то между Люцерном и Берлином ее романтика умерла, и, растеряв остатки красоты, чарующую женственность, она превратилась в глупую брюзгу.

«Любить надо так, чтобы в любой момент можно было умереть», — часто повторял он ей когда-то. Она кивала, соглашалась, ее улыбка притупляла боль, и Альберт готов был на все, лишь бы увидеть ее вновь. А тогда он сказал: «Ты холодна, как иней, как неживая. Эльза, где то счастье и вечные клятвы в любви?». Она молчала, ей стало все равно.

Вечером к нему пришла симпатичная журналистка. Она задавала вопросы, смеялась, просила объяснить понятнее, постоянно прикасаясь к Альберту. На секунду он потерял рассудок, и… схватив ее, принялся целовать. Она ни капельки не испугалась, а только впилась в него губами. Они занимались любовью прямо на рабочем столе. Эльза сидела в другой комнате. Она быстро обо всем догадалась, но ей было все равно.