Мужчины в её жизни

Страница 1

В сентябре 1952 года должны были завершиться съемки «Римских каникул». Несколько раз Джеймс Хэнсон прилетал в Рим, надеясь убедить Одри назначить день свадьбы. Фотографии в журнале «Лук» запечатлели Хэнсона, восклицающего: «Черт побери!» – при виде Одри, которая вплетает шиньон для поддержания тиары в сцене с «бедной маленькой принцессой» в зале посольства. Предваряя грядущие события, автор из журнала «Лук» добавляет (в скобках):

«Они поженились в прошлом месяце». На самом же деле они так и не поженились.

Одри и ее жених все-таки назначили день бракосочетания на 30 сентября 1952 года. На церемонию в приходскую церковь было приглашено двести гостей: это венчание могло быть событием года в Хаддерсфильде. Дружкой невесты согласилась стать Шарон Дуглас, дочь тогдашнего американского посла Льюиса Дугласа. Уже привозили и приносили подарки, но церемонию внезапно пришлось отменить: съемки «Римских каникул» затягивались. В то утро, которое должно было стать свадебным, Хэнсон приехал в аэропорт Нортхолт в Лондоне и ожидал там прилета своей невесты из Рима. У них было всего четыре часа до отлета в Нью-Йорк. Свадебное платье, которое Одри сшила в Риме, отправлялось вместе с ними. У нее едва было время на то, чтобы примерить его и поразмыслить над тем, как она могла бы выглядеть в роли миссис Джеймс Хэнсон. Джильберт Миллер отвез ее в лимузине в Вест-Сайд на репетиции возобновленной «Жижи». Потом у Одри было гастрольное турне. Новая дата бракосочетания не назначалась. Хэнсон улетел заниматься бизнесом в Торонто.

Если эти двое были влюблены друг в друга, то странно, что они не поженились в США или Канаде. Покидая Лондон, они особо подчеркивали в интервью прессе, что нет и речи ни о каких размолвках между ними. Они планируют пожениться в течение следующих трех месяцев. Хэнсон добавлял: «Мы будем жить в Нью-Йорке, Лондоне и Онтарио, там, где у меня имеются деловые интересы». На самом же деле тут была не просто размолвка, но нечто более серьезное. Хоть они и не говорили об этом вслух, но между ними образовалась пропасть по причине пришедшего к Одри горького прозрения: если такова жизнь с ним, когда они еще не связаны узами брака, то она вряд ли станет лучше после заключения союза. Другими словами, теперь Одри гораздо больше была влюблена в свою артистическую карьеру, чем в жениха.

В Риме она работала со знаменитостями и была в центре всеобщего внимания. Она закончила съемки под заверения Уайлера, что может стать «одной из величайших кинозвезд мира». Романтические обеты, данные Хэнсону – именно до них сократилась иссякающая любовь за эти годы, – уже все меньше и меньше для нее связывались с будущим. «Я почувствую себя замужней только тогда, когда по-настоящему буду замужем, – сказала она в начале 1952 года. – Я не желаю, чтобы кто-либо задавал мне вопрос:

«Были ли вы замужем раньше?» Она понимала, что, выбрав кинокарьеру, сможет ощутить себя «по-настоящему замужем». Она и Хэнсон пришли к неизбежному и разумному выводу: они решили расстаться друзьями.

Объявили они об этом в ноябре 1952 года, когда Одри играла «Жижи» в Чикаго. Хэнсон приехал туда из Торонто, и они обо всем договорились. «Когда мы оба сделаем себе карьеру, возможно, мы вновь вернемся к этому вопросу, – сказала Одри. Она уже заботилась о том, чтобы выглядеть логичной, а не влюбленной. – Так как мы не собираемся вступать в брак, кажется вполне разумным разорвать помолвку… Если бы мы были мужем и женой, то виделись бы не чаще – конечно, было бы немного тоскливо… и потому я решила, что это Не лучший климат для нормальной жизни». Это говорит о значительных переменах во взгляде Одри на саму себя. До того времени в ее заявлениях для публики звучали опасения, что если она проведет ночь на кухне, готовя еду мужу, то утром явится на студию, забыв свою роль. Прежде она рассматривала брак с точки зрения карьеры мужа, а теперь на первый план выдвинулась ее собственная карьера. «Я решила, что будет несправедливо по отношению к Джимми выходить за него, сознавая, что я привязана и влюблена в свою работу. Как унизительно будет заставлять его стоять рядом, держа мое пальто, пока я раздаю автографы». Это, впрочем, было маловероятной перспективой, учитывая то, что Хэнсон стал руководителем одного из самых мощных промышленных конгломератов в мире. Но в то время ее рассуждения о том, как будет лучше для них обоих, были совершенно разумны. Возможно, и Хэнсон думал точно так же.