Глава вторая

Страница 4

Я не могла дольше задерживаться в Багдаде, поскольку хотела вернуться домой и успеть подготовиться к Рождеству. Мне советовали побывать в Басре и особенно в Мосуле — поездку в Мосул рекомендовал Морис Викерс, и я попросила его свозить меня туда, если он найдет время. Больше всего меня удивляло в Багдаде, да и в Ираке вообще, то, что здесь всегда находился кто-нибудь, кто готов повезти вас в интересное место. Женщины, если это не были знаменитые путешественницы, редко ездили по стране без сопровождения. Как только вы сообщали, что хотите куда-то отправиться, тут же находился приятель, кузен, муж или дядя приятельницы, который выкраивал время, чтобы составить вам компанию.

В отеле я познакомилась с полковником Дуайером из Африканского полка королевских стрелков. Он объездил весь мир. Не было такого, чего бы не знал о Ближнем Востоке этот пожилой человек. Как-то разговор у нас зашел о Кении и Уганде, и я упомянула, что мой брат прожил там много лет. Он спросил, как его фамилия, я сказала — Миллер. Он уставился на меня с хорошо знакомым мне выражением сомнения и даже недоверия.

— Вы хотите сказать, что вы сестра Миллера? Индюка Миллера?

Я пропустила «индюка» мимо ушей.

— Сумасшедшего, как Шляпник? — добавил он вопросительно.

— Да, — ответила я искренне, — он всегда был безумцем вроде Шляпника.

— И вы — его сестра?! Значит, вам приходилось терпеть его выходки?

Я ответила, что это было справедливой данью.

— Один из самых замечательных персонажей, с какими мне доводилось встречаться. Его, знаете ли, с толку не собьешь. Уж если он что вбил себе в голову… Упрямый как осел, но его нельзя было не уважать. Один из самых отчаянных храбрецов, каких я только видел.

Подумав, я признала, что это похоже на Монти.

— Во время войны немудрено прослыть храбрецом, — продолжал полковник, — но я, заметьте, командовал этим полком уже после войны, и сразу же оценил Миллера. Мне доводилось встречать людей его типа, они часто в одиночку путешествуют по миру. Эксцентричны, упрямы, весьма одарены, но обычно оказываются неудачниками. Лучшие в мире собеседники — но только если расположены разговаривать, заметьте. Если нет, они вам даже на вопрос не ответят, будут просто молчать.

Каждое слово полковника было правдой.

— Вы, кажется, намного моложе его?

— На десять лет.

— Он уехал за границу, когда вы были еще ребенком, правда?

— Да, я даже не очень хорошо его помнила. Но он наезжал домой в отпуски.

— Как сложилась его жизнь? Последнее, что я о нем слышал, что он болен и лежит в госпитале.

Я рассказала ему о Монти, о том, как его привезли домой умирать, а он выжил, вопреки всем предсказаниям докторов.

— Естественно, — сказал полковник, — такие парни не умирают, пока сами того не захотят. Помню, как его, раненного, с перевязанной рукой сажали в санитарный поезд… А ему стукнуло в голову, что он не желает ехать в госпиталь. Его заталкивали в вагон с одной стороны, а он тут же выскакивал с другой. Работенка была, доложу я вам! Наконец его все же притащили в госпиталь, но на третий день он сбежал оттуда, да так, что никто и не заметил. В его честь даже была названа одна битва — вы знаете об этом?

Я ответила, что смутно.

— Он поссорился со своим командиром. Это, конечно, было для него в порядке вещей. Тот был воспитанный человек, но вообще-то напыщенное ничтожество — совсем не такой, как Миллер. А Миллер в ту пору отвечал за мулов — и прекрасно с ними управлялся! Ну так вот, он вдруг заявил, что некое место, где они находились, — замечательная позиция, чтобы дать сражение немцам, и его мулы встали как вкопанные. Командир заявил, что отдаст его под суд за невыполнение приказа — он обязан повиноваться, а то… Тогда Миллер просто сел на землю и заявил, что не двинется с места и мулы тоже. Насчет мулов он был совершенно прав — они шагу не делали без Миллера. Как бы то ни было, ему грозил военный трибунал. Но в этот момент немцы начали массированное наступление.

— И они приняли бой? — спросила я.

— Разумеется, приняли — и одержали победу! Самую решительную с начала войны. Ну, безусловно, полковник, старина Как-Там-Его — Раш или что-то в этом роде — обезумел от ярости. Он выиграл сражение благодаря непослушанию подчиненного, которого собирался отдать под трибунал! А теперь дело обернулось так, что он не мог отдать его под трибунал. Положеньице, скажу я вам! Короче говоря, чего только он не предпринимал, чтобы спасти свою репутацию! А сражение это так все и называли потом «битва Миллера». Вы его любили? — спросил меня полковник совершенно неожиданно.