Глава четвертая

Страница 2

Но в конце концов я все же добралась до Мосула, где — о, чудо! — на ступеньках гостиницы меня ждал Макс.

— Ты, наверное, страшно волновался, когда я не приехала вовремя, — сказала я.

— Ничего подобного! — ответил Макс. — Здесь это часто случается.

Мы поехали на машине в дом, который снимали Кэмпбелл-Томпсоны у подножия Ниневийского холма, в полутора милях от Мосула. Дом с плоской крышей, квадратной комнатой в угловой башне и красивой мраморной верандой был очарователен, я всегда вспоминаю о нем с любовью и нежностью. Наша с Максом комната находилась наверху. Мебели в ней было немного, преимущественно ящики из-под апельсинов да две походные кровати. Вокруг дома росло множество розовых кустов. Когда мы приехали, они были усыпаны бутонами, и я подумала, что бутоны вот-вот распустятся и превратятся в восхитительные цветы. Однако и на следующее утро они оставались бутонами. Этой загадки природы я разгадать не могла — ведь розы не из тех растений, что расцветают лишь ночью. Оказалось, что эти розы выращивали для получения розового масла: в четыре часа утра приходили сборщики и срезали только что распустившиеся цветы. К рассвету на кустах снова оставались лишь бутоны.

Работа Макса предполагала умение ездить верхом. Не думаю, чтобы до того он был искусным наездником, но, зная, что от него потребуется, он еще в Лондоне посещал занятия в манеже. Он отнесся бы к ним гораздо серьезнее, если бы знал, что страстью Си-Ти была экономия. Очень щедрый во многих других отношениях, Си-Ти платил своим рабочим самое низкое жалованье, какое можно себе представить. Одним из его правил было никогда не тратить много на лошадей, поэтому у каждой купленной им лошади был какой-нибудь изъян, который продавец держал в секрете до тех пор, пока сделка не была заключена. Обычно его лошади вскидывали головы, взбрыкивали, шарахались или имели иные дурные привычки. Лошадь Макса не составляла исключения, и было божьим наказанием карабкаться на ней каждое утро на вершину холма по скользкой, размытой тропе, тем более что Макс старался делать это с небрежным видом. Тем не менее все обошлось — он ни разу не упал.

— Помните, — сказал ему Си-Ти перед отъездом из Англии, — если вы упадете с лошади, ни один рабочий вас в грош не будет ставить.

Ритуал начинался в пять утра. Си-Ти поднимался на крышу, Макс — следом за ним, и они сигналили фонарем ночному сторожу на вершине холма: позволяет ли погода в этот день вести работы. Поскольку наступила осень и часто шли дожди, вопрос этот становился весьма болезненным; множество рабочих жило за две-три мили от места раскопок и, чтобы знать, следует ли им пускаться в путь, они следили за сигнальными огнями на холме. В положенный час Макс и Си-Ти садились на лошадей и отправлялись на вершину.

Мы с Барбарой Кэмпбелл-Томпсон шли туда пешком в восемь утра и там завтракали: яйца вкрутую, чай и хлеб местной выпечки. В октябрьские дни это было очень приятно, а вот позднее становилось уже холодно и приходилось потеплее укутываться. Окрестности были очаровательны: вдали виднелись горы и холмы — суровый Джебель-Маклиб, иногда Курдские горы со снежными вершинами. В другой стороне можно было видеть реку Тигр и минареты Мосула. Мы возвращались домой. А потом снова — на холм, где все вместе обедали под открытым небом.

Однажды у меня произошла стычка с Си-Ти. Из вежливости он уступил, но, думаю, мнение обо мне изменил к худшему. Я пожелала всего-навсего купить себе на базаре стол. Я могла держать вещи в ящиках из-под апельсинов, сидеть на них и использовать в качестве прикроватной тумбочки, но если я собиралась работать, мне был необходим большой, устойчивый стол, на который можно поставить машинку и под который — убрать ноги. Я не просила Си-Ти оплатить покупку — это я собиралась сделать сама — речь шла лишь о том, чтобы он не смотрел на меня презрительно из-за этой, с его точки зрения, совершаемой без крайней надобности траты. Но я утверждала, что испытываю крайнюю необходимость в столе.

— Писать книжки, — заметила я, — моя работа, для которой требуются соответствующие орудия: машинка, карандаш и стол, за которым можно сидеть.

Си-Ти в конце концов согласился, но остался недоволен. Я настаивала также, чтобы стол был прочным — не какое-нибудь хлипкое сооружение о четырех ногах с крышкой, которое начинает качаться, как только вы его касаетесь, — а такой стол стоил десять фунтов, сумма для Си-Ти немыслимая. Недели две он не мог простить мне этого экстравагантного поступка. Тем не менее, заполучив стол, я была счастлива, а Си-Ти со временем стал даже любезно интересоваться, как идет работа. Я писала тогда «Лорда Эдгвайра», и скелет, увиденный мною в раскопанном на холме погребении, немедленно был наречен лордом Эдгвайром.