Глава первая

Страница 12

Семнадцатого же октября вышел первый номер газеты «Известия Совета рабочих депутатов».

В этих событиях виден процесс самоорганизации обеих сторон — революционной и простонародной.

И наконец тогда же Николай II подписал Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», назвав свой шаг «страшным решением, которое тем не менее он принял совершенно сознательно». Объявлялись выборы в законодательную Государственную думу, свобода союзов и собраний, свобода печати. Начиналась короткая пора парламентской России.

Теперь снова обратимся к Кавказу, к нашему революционному герою. Поскольку на III съезде был взят курс на восстание, то он должен быть в гуще пролетарской войны. Вот какие вопросы выдвинул Сталин в 1905 году.

«Чтобы руководить восстанием, должны ли мы — передовой отряд того класса, который является не только авангардом, но и главной движущей силой революции, — создать специальные аппараты, или для этого уже достаточно существующего партийного».

И он отвечает на этот вопрос: задача — обеспечить техническое руководство и организационную подготовку всероссийского восстания. В этом слышится суровый голос практического работника.

Еще невозможно угадать в Сталине времен первой русской революции будущего великого советского руководителя. Единственное, что вполне различимо — это потенциал 26-летнего Кобы. На общероссийский уровень он выходит с момента избрания его на IV (Объединенный) съезд РСДРП. Он стал делегатом от Кавказского союза РСДРП, конференция которого прошла 26–30 ноября 1905 года и приняла решение о необходимости прекращения борьбы внутри партии между большевиками и меньшевиками.

Но к тому времени, от опубликования царского Манифеста 17 октября и до конференции в Тифлисе, в стране прошла волна пугачевщины.

В письмах саратовского губернатора П. А. Столыпина (будущего премьер-министра) своей жене Ольге Борисовне это отразилось очень ярко.

Двенадцатого июля он определяет ситуацию так: «У помещиков паника, но крестьяне, в общем, еще царелюбивы».

Обратим внимание на определение «царелюбивы». Это барометр состояния империи.

Двадцать восьмого октября ситуация резко ухудшается: «Дела идут плохо. Сплошной мятеж в пяти уездах. Почти ни одной уцелевшей усадьбы. Поезда переполнены бегущими, почти раздетыми помещиками. На такое громадное пространство губернии войск мало, и они прибывают медленно. Пугачевщина! До чего мы дошли. Убытки — десятки миллионов. Сгорели Зубриловка, Хованщина и масса исторических усадеб».

Историческая Россия на грани катастрофы. Это ощущение подчеркивается небывалым преступлением: «Вчера в селе Малиновке осквернен был храм, в котором зарезали корову и испражнялись на Николая Чудотворца. Другие деревни возмутились и вырезали 40 человек. Малочисленные казаки зарубывают крестьян, но это не отрезвляет». Хотя святотатство тут же наказано, это не меняет общей картины. Одна часть населения воюет с другой.

«Организовываться и вооружаться!» — призывает в своих статьях и листовках Сталин.