Глава двадцать девятая

Страница 2

Советско-германские программы в области вооружений были продолжены.

Правда, не надо думать, что исключительно Советский Союз перевооружил Германию. Так, при помощи Круппа были заключены контракты с Голландией и рядом южноамериканских стран на поставку различного типа артиллерийских орудий, в Испании строились подводные лодки и т. д.

В 1926 году был снят запрет на производство Германией гражданских самолетов, наложенный на нее Версальским договором. Но еще много лет самолеты германских авиастроительных фирм «Юнкерс», «Хейнкель», «Дорнье» строились в СССР, Швеции и Швейцарии. Под «крышей» гражданского авиаперевозчика «Люфтганза» была создана военная авиагруппа.

И еще одно важное обстоятельство связывало Германию и Советский Союз — это враждебная к ним Польша, где Пилсудский установил военную диктатуру и был расширен «польский коридор», отделяющий Германию от Восточной Пруссии. В 1926 году, как ни странно покажется сегодня, германские генералы больше всего опасались нападения со стороны Польши.

Германия предоставила СССР значительные кредиты и была самым крупным и надежным торговым партнером. Это создавало сильный противовес политике Лондона, пытающегося организовать антисоветскую коалицию.

Но, кроме Запада, традиционным партнером Москвы всегда был и Восток. Коминтерн поддерживал в Китае национальное правительство Сунь Ятсена, ведущее революционную борьбу с пекинским правительством, опирающимся на англичан. Еще осенью 1923 года один из помощников Сунь Ятсена, Чан Кайши, провел в Москве переговоры о поставках оружия, а в Кантон был направлен из Москвы Бородин-Грузенберг, который должен был повернуть национально-освободительное движение в русло социалистической революции.

После смерти Сунь Ятсена партию гоминьдан возглавил Чан Кайши. Он повел самостоятельную политику, не считаясь с коминтерновскими установками, чем поставил Сталина перед новой проблемой.

Сталин уделял Китаю много внимания, полагая, что наносит Западу сильный удар с Востока. Желая увеличить влияние Коминтерна, он соглашался с действиями Бородина, который хитростью и подкупами пытался восстановить против Чан Кайши некоторых его генералов. Правда, эти действия не только ослабляли последнего, но и подрывали советское влияние, так как Чан Кайши, несмотря на его некоммунизм, все-таки был настроен сотрудничать с Москвой.

О направлении мыслей Сталина дает представление следующий факт. Встретившись с советником советского посольства в Японии Г. 3. Беседовским, он заговорил о Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Дорога, построенная русскими, находилась под управлением Совета (по пять человек с каждой стороны), но главный управляющий назначался Москвой; в полосе дороги работала и советская администрация. Подписанный в мае 1924 года договор об урегулировании советско-китайских отношений, с одной стороны, защищал советские интересы в Северном Китае, а с другой — создавал сложности в отношениях с гоминьданом, который боролся с центральным китайским правительством. Выходило, что Москва поддерживает это правительство и одновременно борется с ним.

Это противоречие, впрочем, сопутствовало советской внешней политике почти повсеместно.

Вот что ответил Сталин на предложение (из-за угрозы потерять дорогу) коммерциализировать КВЖД и создать там акционерное общество с участием китайцев:

«Если уж искать выхода из создавшегося положения, то лучше всего не создавать никаких акционерных обществ с нашим участием, а просто продать кому-нибудь дорогу. И продать ее так, чтобы сохранить лицо и заострить антагонизмы между отдельными капиталистическими державами на Дальнем Востоке. Не забывайте, что наше пребывание на КВЖД искривляет основные линии нашей восточной политики. Если мы уйдем, сохранив лицо, заработаем при этом достаточную сумму денег и, кстати, заострим японо-американские антагонизмы, то это будет наилучшим выходом из положения. Каковы доводы за продолжение нашего пребывания на КВЖД? Это — доход от КВЖД и сохранение там базы своего влияния в Северной Маньчжурии, благодаря советским служащим на КВЖД. Конечно, последнее обстоятельство представляет для нас еще большую ценность, ибо, в случае нового подъема революционной волны в Китае, мы сможем через советскую Северную Маньчжурию установить контакт с революционным Пекином. Но, продавая дорогу, мы получаем достаточную сумму, могущую заменить нашу ежегодную прибыль от КВЖД. А в случае появления революционного правительства в Пекине можно будет легко установить связь с ним через Северную Маньчжурию, даже и в случае отсутствия на КВЖД. Надо только решить, кому выгоднее всего можно продать КВЖД. Я думаю, что дорогу надо продать японцам. Впрочем, поговорите еще на эту тему с Чичериным».