Глава тридцать третья

Страница 1

Личная жизнь Сталина. «Крестьянский бунт». Конец НЭПа. Попытка самоубийства Якова Джугашвили. Шахтинское дело. Бухарин против индустриализации

Мы подошли к решающему рубежу в судьбе Сталина, переступая который он должен был либо погибнуть, либо возвыситься. Этот рубеж — переворот тысячелетнего крестьянского мира, лишение большинства населения страны привычной экономической свободы во имя модернизации государства.

Но Сталин не знал, что, перейдя Рубикон, он потеряет в личной жизни все, что принято называть человеческим счастьем. Внешне семейная жизнь генерального секретаря проходила на виду у его соратников и была вполне счастливой. Двое детей, Василий (1921) и Светлана (1926), укрепляли ее. Жена, Надежда Сергеевна Аллилуева, после секретариата Ленина работала в редакции журнала «Революция и культура» при газете «Правда», в 1929 году поступила учиться в Промышленную академию на текстильный факультет и одновременно являлась соучредителем детского дома для детей кремлевского руководства.

Надежда Сергеевна отличалась тяжелым характером. Она была ревнива, вспыльчива, холодна к детям. Требуя постоянного внимания от работавшего по 16–18 часов мужа, она часто ссорилась с ним. Как пишет ее племянник В. Аллилуев: «Видимо, трудное детство не прошло даром, у Надежды развивалась тяжелая болезнь — окостенение черепных швов. Болезнь стала прогрессировать, сопровождаясь депрессиями и приступами головной боли. Все это заметно сказывалось на ее психическом состоянии. Она даже ездила в Германию на консультацию с ведущими немецкими невропатологами… Надежда не раз грозилась покончить с собой».

И еще одна важная деталь, проливающая свет на характер взаимоотношений Сталина и Аллилуевой: «…Однажды после вечеринки в Промышленной академии, где училась Надежда, она пришла домой совсем больная оттого, что пригубила немного вина, ей стало плохо. Сталин уложил ее, стал утешать, а Надежда сказала: „А ты все-таки немножко любишь меня“. Эта ее фраза, видимо, является ключом к пониманию взаимоотношений между этими двумя близкими людьми. В нашей-то семье знали, что Надежда и Сталин любили друг друга».

Это «все-таки любишь» дышит благодарностью, любовью и признанием, что она ошибалась, когда ревновала его.

Иногда Сталин при детях мог, словно шутя, обнять ее и поцеловать в щеку. Не нужно быть психологом, чтобы понять этот язык любви. В письмах к нему Надежды Сергеевны порой проскальзывает интимная нота: «Без тебя очень и очень скучно», «Целую тебя крепко, крепко, как ты целовал меня на прощание». Она обращается к нему: «Дорогой Иосиф», а он к ней — «Татька».

В семейном быту Сталин был обаятелен (он вообще обладал поразительным обаянием и умел обвораживать людей), гостеприимен, любил играть с детьми и шутить.

В минуты отдыха он, вероятно, освобождался от давящего груза проблем.

В Кремле, у Троицких ворот в доме 2 по Коммунистической улице семья Сталина занимала небольшую квартиру, где все комнаты были проходными. Любопытно, что в прихожей стояла кадка с солеными огурцами, их любил хозяин. Василий и Артем жили в одной комнате, старший сын Яков — в столовой. У Сталина там не было своего рабочего места. Мебель здесь была простая, еда — тоже. «Обед был неизменным. Сперва кухарка Аннушка Альбухина торжественно ставила в центре стола супницу, в которой изо дня в день были одни и те же харчи — щи с капустой и вареным мясом. Причем на первое — щи, а на второе — вареное мясо. На десерт — сладкие, сочные фрукты. Иосиф Виссарионович и Надежда Сергеевна за обедом пили кавказское вино: Сталин уважал этот напиток. Но настоящим праздником для детей были те редкие случаи, когда бабушка, мать Сталина, присылала из солнечной Грузии варенье из грецких орехов. Хозяин дома приходил домой, ставил посылку на обеденный стол, доставал литровые баночки с деликатесом: „Вот, это наша бабушка прислала“. И улыбался в усы».