Глава тридцать восьмая

Страница 6

Летом 1934 года, кроме съезда писателей и «отвержения» статьи Энгельса, произошли еще два события, имевших большое значение: Сталин встретился с приехавшим в СССР английским писателем Гербертом Уэллсом и обсудил вместе с Кировым и Ждановым вопрос, как преподавать историю в школах и вузах.

Двадцать третьего июля наш герой принял англичанина в Кремле. Особый фон встрече придавало то обстоятельство, что Уэллс в 1920 году был в Москве, встречался с Лениным и написал книгу «Россия во мгле».

Уэллс признался Сталину: «Во всем мире имеются только две личности, к мнению, каждому слову которых прислушиваются миллионы: вы и Рузвельт… Я видел уже счастливые лица здоровых людей, и я знаю, что у вас делается нечто очень значительное. Контраст по сравнению с 1920 годом поразительный».

Накануне встречи писатель побывал в Америке и увидел там «глубокую реорганизацию, создание планового, то есть социалистического хозяйства».

Сталин доказывал гостю, что социализм невозможен при сохранении частной собственности. Возник спор. Уэллс сказал, что, «с точки зрения конструктивно мыслящих людей, коммунистическая пропаганда на Западе представляется помехой». Сталин не согласился и привел в пример события в Германии: «Фашизм есть реакционная сила, пытающаяся сохранить старый мир путем насилия. Что вы будете делать с фашистами? Уговаривать их? Убеждать их? Но ведь это на них никак не подействует. Коммунисты вовсе не идеализируют метод насилия. Но они, коммунисты, не хотят оказаться застигнутыми врасплох… Коммунисты говорят рабочему классу: готовьтесь ответить силой на силу…»

Эта беседа затрагивала принципиальные вопросы, которые волновали Сталина.

Во-первых, террор. Он привел Уэллсу примеры из истории Англии (Кромвель), Франции (Великая французская революция), России (Октябрь) и подчеркнул: «Добровольно ни один класс не уступал дорогу другому классу».

Во-вторых, интеллигенция. «Разве мало было образованных людей на стороне старого порядка и в XVII веке в Англии, и в конце XVIII века во Франции, и в эпоху Октябрьской революции?»

Было видно, что он озабочен проблемой лояльности интеллигенции («Интеллигенты бывают разные»).

Прочитав запись беседы, Сталин распорядился ее опубликовать: интеллектуальный и теоретический уровень нашего героя был в ней очевиден.

Простившись с англичанином, он продолжал размышлять об интеллигенции, явно испытывая неудовлетворенность от взаимоотношений партии с образованным обществом. В итоге Сталин пришел к выводу о необходимости внести глубокие изменения в процесс образования молодежи.

В начале августа 1934 года, находясь в Сочи, он обсуждал эту проблему вместе с Кировым и Ждановым. Впоследствии результаты обсуждения увидели свет в журнале «Большевик» — «Замечания по поводу конспекта по „Истории СССР“» и «Замечания о конспекте учебника „Новой истории“». Судя по этим текстам, речь идет о сугубо марксистской трактовке истории («царизм — тюрьма народов», борьба классов и т. д.), однако при более внимательном прочтении видно, что главной задачей Сталин считал укрепление СССР как единого многонационального государства.

При разговорах в Сочи присутствовал еще один человек, пятнадцатилетний Юрий Жданов. (Он станет мужем Светланы Сталиной.)

«Много говорилось о Покровском и покровщине», — вспоминает Ю. А. Жданов.

М. П. Покровский был величественной и жутковатой фигурой раннего периода советской власти. Редактор книги Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма», председатель Моссовета в ноябре 1917-го — июне 1918 года, с мая 1918-го до смерти в 1932 году — заместитель наркома просвещения, академик АН СССР. В 1920 году выпустил брошюру «Русская история в самом сжатом очерке», представляющую историю империи как цепь преступлений против трудящихся. Брошюра была высоко оценена Лениным, так как отвечала духу Гражданской войны. Покровский руководил организацией школьных и вузовских курсов истории, был бессменным ректором Коммунистической академии. Фактически Покровский фальсифицировал историю в угоду политике.

Назвав эту тенденцию «покровщиной», Сталин дал ей убийственную оценку. Времена менялись, потребовалась другая история.

Смеясь над периодизацией истории Покровского, Сталин во время обеда под общий хохот произнес: «История делится на три периода: матриархат, патриархат и секретариат».