Снова в Москве

Страница 3

Стали готовить доклады. Были подготовлены Отчётный доклад и по Уставу. Их утвердили.

Были сделаны доклады. Потом началось обсуждение. Прения были короткие. Да, собственно, и не было условий-то по-настоящему разворачивать прения, обсуждение этих вопросов.

Съезд шёл к концу. Обсудили доклад о пятилетке. Это была самая плохая из всех пятилеток, которые когда-либо принимались, очень неквалифицированно она была подготовлена и доложена съезду.

Мы подошли к концу съезда. Надо было проводить выборы руководящих органов. Вся подготовительная работа была проведена аппаратом ЦК. Так всегда делалось. Все люди ещё до начала съезда были подобраны аппаратом. Так же подбирались и делегаты съезда…

Выбрали ЦК. Закончился съезд. Спели «Интернационал». Сталин в конце выступил. Буквально пять или семь минут он речь держал. Тогда все восхищались, все радовались, как гениально сказано, и прочее.

Когда Сталин закончил свою речь, сошёл с трибуны и съезд был закрыт, мы пошли в комнату Президиума ЦК.

Сталин сказал: «Во, смотри-ка. Я ещё смог».

Смог! Мы тогда посмотрели, что он смог. 5 — 7 минут смог он продержаться на трибуне и считал это своей победой. Из этого мы тогда сделали вывод, насколько он физически слаб — для него было невероятной трудностью произнести речь на 5 — 7 минут, а он считал, что он ещё силён и ещё может работать…

Потом мы были очень поражены следующим фактом. Это тоже довольно показательно. Формировались руководящие органы — Президиум Центрального Комитета и партийной контрольной комиссии. Это самый ответственный момент: из выбранных членов ЦК надо создать руководящие органы. Смотрим, созывается Пленум, а никакого разговора с нами Сталин не поднимал.

Какой будет состав Президиума? Ни числа, ни персонального состава — ничего не известно…

Сталин, сам открыв Пленум, тут же внёс предложение о составе Президиума ЦК. Он вытащил какие-то бумажки из кармана и зачитал их. Он предложил состав в количестве 21 человека (по новому Уставу Президиум ЦК играл роль Политбюро. Число членов нового Президиума Хрущёв по памяти назвал не совсем точно: было избрано 25 членов и 11 кандидатов. — Р. М.).

Когда Сталин предложил Президиум ЦК… он сказал, что так как будет громоздкий Президиум, то надо избрать из состава Президиума Бюро Президиума. Это было совсем не уставное предложение. Мы только что Устав приняли, и тут же Устав этот ломается. Он сказал, что будет оперативное бюро, которое станет собираться чаще и будет принимать решения по всем текущим оперативным вопросам. Кажется, он предложил бюро в составе 9 человек…

Бюро, по-моему, такое было: Сталин, Маленков, Берия, Хрущёв, Ворошилов, Каганович, Сабуров, Первухин, Булганин. Вот — 9 человек.

Началась работа. Работа, конечно, продолжалась так же, как и до этого шла. Здесь уже из 9 человек Сталин по своему выбору и своему благоволению избрал пятерых. Об этом нигде не говорилось открыто, а это избрание мы определяли сами. Он приглашал к себе только тех, кого он считал нужным созвать. Считалось большой честью быть приглашённым к Сталину и считалось дурным предзнаменованием, когда кто-то из тех, которых он раньше приглашал, не приглашался.

В пятёрку входили: Сталин, Маленков, Берия, Булганин, Хрущёв. Реже он Кагановича и Ворошилова приглашал, а совершенно не приглашал Молотова и Микояна».

По некоторым признакам чувствовалось, что Сталин готовит новую чистку в верхах партии, жертвой которой могли стать Молотов, Микоян, Ворошилов. Угроза нависла даже над Берия. Обстановка в стране обострилась после ареста в начале 1953 года группы кремлёвских врачей, обвинённых в шпионаже и убийстве видных деятелей партии. Был арестован В. Абакумов и другие работники ГБ. Между тем Сталин находился в хорошем настроении и никому не раскрывал своих планов. Почти ежедневно устраивал на своей даче коллективные ужины или обеды. Один из таких ужинов он устроил 28 февраля 1953 года. Хрущёв описывает этот вечер следующим образом: «Как-то в субботу от Сталина позвонили, что он приедет в Кремль и чтобы мы пришли. Тогда не заседало Бюро, а он пригласил персонально меня, Маленкова, Берия, Булганина и больше никого. Приехали, он сказал: