Чарльз Чаплин

Страница 21

Старшему сыну мистера Джексона было шестнадцать лет, самому младшему двенадцать, девочке было девять. Ее стригли под мальчика, чтобы она могла тоже сойти за одного из «ланкаширских парней».

Каждое воскресенье все, кроме меня, ходили в католическую церковь. Будучи единственным протестантом, я оставался в одиночестве. Иногда за компанию и я ходил вместе с ними. Только уважение к религии матери помешало мне стать католиком. Мне очень нравился и мистицизм католической веры и маленький самодельный алтарь с гипсовой фигуркой Девы Марии, украшенный цветами и зажженными свечами, который мальчики ставили в углу своей спальни, не забывая преклонить перед ним колени каждый раз, когда им случалось пройти мимо.

После шести недель репетиций я начал выступать в ансамбле. Однако мне уже исполнилось восемь лет, я потерял младенческую самоуверенность и, выйдя на сцену, вдруг впервые в жизни ощутил страх перед публикой. У меня подкашивались ноги. Только через месяц-два я наконец смог танцевать сольные номера.

По правде сказать, я не испытывал особого восторга от сознания того, что являюсь одним из восьми участников ансамбля. Как и всем остальным, мне больше хотелось выступать со своим собственным номером, и не только потому, что это приносило бы больше денег. Я инстинктивно чувствовал, что это дало бы мне гораздо больше удовлетворения, чем наши танцы. Мне хотелось бы стать мальчиком-комиком, но я не знал, хватит ли у меня духу выйти на сцену одному. Как бы то ни было, мне хотелось смешить, а не танцевать. Моей мечтой был парный номер — двое мальчишек в костюмах комических бродяг. Я рассказал о своем замысле одному из мальчиков в ансамбле, и мы решили стать партнерами. Мы долго лелеяли эту мечту: назовем номер «Бристоль и Чаплин — бродяги-миллионеры», наклеим лохматые бороды, как у бродяг, и наденем перстни с большими бриллиантами, как у миллионеров. По нашему мнению, этот план обещал большой успех и большие доходы, но, увы, ему не суждено было осуществиться.

Публике нравились «Восемь ланкаширских парней», потому что, как утверждал мистер Джексон, мы были совсем непохожи на других выступавших в театре детей. Он всегда подчеркивал, что мы не гримируемся и наши щеки румяны от природы, Если перед выходом кто-нибудь из нас был бледен, он приказывал нам пощипать щеки. В Лондоне, где нам приходилось за один вечер выступать в двух-трех мюзик-холлах, мы все-таки иногда забывали об этом благодетельном совете и стояли на сцене усталые, со скучающим видом. Но стоило нам встретиться глазами со следившим за нами из-за кулис мистером Джексоном, который выразительно улыбался, указывая пальцем на свое лицо, и мы сразу расплывались в сияющих улыбках.

Во время наших турне мы посещали школу — по неделе в каждом городе, но это мало способствовало моему образованию.

На рождественские праздники нас пригласили играть кошек и собачек в пантомиме «Золушка», которая давалась в лондонском «Ипподроме». Тогда это был новый театр, соединявший в себе черты варьете и цирка, поражавший воображение зрителей роскошным убранством и чудесами техники. Пол арены опускался, арена заполнялась водой и начинался весьма замысловатый балет. Хорошенькие девушки в блестящих доспехах выходили ряд за рядом и исчезали под водой. Когда в воду погружалась последняя шеренга, появлялся Марселин, знаменитый французский клоун в мешковатом фраке и цилиндре. Он входил с удочкой, садился на складной стул, раскрывал большую шкатулку с драгоценностями, насаживал на крючок бриллиантовое ожерелье и закидывал удочку в воду. Потом он пытал счастье с драгоценностями помельче, насаживая на крючок браслеты и броши, пока наконец шкатулка оказывалась пустой. Внезапно леска натягивалась — «рыбка» клюнула. Марселин, очень смешно кружась и подпрыгивая, изображая азарт рыболова, боролся с непокорной удочкой. Наконец он «подсекал» и вытаскивал из воды маленького дрессированного пуделя, который повторял все его движения: Марселин садился, собака тоже садилась, когда он вставал на голову, собака повторяла и этот акробатический трюк.