Помню, один из друзей Арчи заметил с горечью: «Нельзя никому разрешать заводить машину, пока у всех не будет серьезной работы». Я не была с ним согласна. Мне всегда приятно видеть, что кому-то повезло, кто-то богат, у кого-то есть драгоценности. Разве детишки на улице не прилипают, расплющив носы, к окнам, чтобы посмотреть на дам в бриллиантовых диадемах, танцующих на балу? Кто-то же должен сорвать куш в тотализаторе. А если выигрыш составляет всего фунтов тридцать, кого этим удивишь? Калькуттский тотализатор, ирландский, теперь еще футбольный — это все так романтично! Тем же можно объяснить и толпы людей, глазеющих на выходящих из машин кинозвезд, прибывших на премьеру фильма. Для зрителей они — то же, что их героини в прекрасных вечерних платьях, загримированные до зубов и окруженные романтическим ореолом. Кому нужен скучный серый мир, где нет ни богатых, ни знатных, ни красивых, ни талантливых. Когда-то люди часами простаивали на месте, чтобы только взглянуть на короля или королеву; в наши дни они, разинув рты, глазеют на поп-звезду, но в принципе это одно и то же.
Как я уже сказала, в порядке обязательного по тем временам расточительства мы собирались нанять няню и прислугу, но об автомобиле и не помышляли. Если мы ходили в театр, то только в задние ряды партера, за креслами. Я обязана была иметь одно вечернее платье, лучше черное, чтобы не бросалась в глаза прилипшая к подолу грязь, если погода выдавалась дождливой и слякотной. По той же причине, разумеется, я всегда носила черные туфли. Мы никогда не ездили в такси. Существуют разные способы тратить деньги, равно как и делать что бы то ни было другое. Не утверждаю, что наш был лучшим. Или худшим. Мы позволяли себе не слишком много роскоши, только весьма простую пищу, одежду и прочее. С другой стороны, у людей было тогда больше свободного времени — времени для размышлений, чтения, любимых занятий, увлечений. Думаю, мне посчастливилось, что моя молодость пришлась на те времена: мы чувствовали себя гораздо свободнее, не испытывали постоянной озабоченности и никуда не спешили.
Нам повезло: мы довольно быстро нашли квартиру на Эдисон-роуд, в цокольном этаже одного из двух многоквартирных домов позади «Олимпии». Это была большая квартира с четырьмя спальнями и двумя гостиными. Вместе с мебелью мы сняли ее за пять гиней в неделю. Женщина, которая нам ее сдала, была химической блондинкой лет сорока пяти с пережженными перекисью волосами и чудовищных размеров бюстом. Очень дружелюбная, она непременно хотела рассказать мне все о внутренних болезнях своей дочери. Квартира оказалась набита на редкость уродливой мебелью, а на стенах висели самые сентиментальные картины, какие мне доводилось видеть. Первое, что нам с Арчи предстоит сделать, отметила я про себя, это снять их и аккуратненько спрятать где-нибудь до возвращения хозяев. Там было полно фарфора, стекла и тому подобных вещей, в том числе чайный сервиз из тонкого, как яичная скорлупа, фарфора, при виде которого я испугалась — он казался таким хрупким, что не разбить его было просто нельзя. Переехав, мы с Люси тут же спрятали его в шкаф.
Затем я отправилась в бюро миссис Ваучер, — думаю, оно существует и поныне, — куда неизбежно обращались все, кому нужно было найти няню. Миссис Ваучер быстро вернула меня на землю, поинтересовавшись, сколько я собираюсь платить, каковы мои условия, какой штат прислуги я содержу, и направила в небольшую комнату, где проводилось собеседование с претендентками на место няни. Сначала вошла крупная, на вид очень уверенная в себе женщина. При первом же взгляде на нее я насторожилась. Мой вид, напротив, никакой настороженности у нее не вызвал.
— Да, мадам. Сколько будет детей, мадам? — Я объяснила, что будет только один ребенок. — Надеюсь, не старше месяца? Я никогда не беру детей старше месяца, зато этих очень быстро привожу в подобающее состояние. — Я подтвердила, что ребенку не больше месяца. — А какой у вас штат прислуги, мадам? — Извиняющимся тоном я сообщила, что мой штат состоит из одной служанки. Она фыркнула: — Боюсь, мадам, это едва ли мне подойдет. Я привыкла, чтобы кто-то убирал в детской, присматривал за детскими вещами, чтобы все было хорошо организовано и обеспечено.
Согласившись, что не подхожу ей, и отказавшись от ее услуг с некоторым облегчением, я поговорила еще с тремя, но все они презрительно отвергли меня.
Тем не менее на следующий день я явилась снова. На сей раз мне повезло. Я встретила Джесси Суоннел — тридцатипятилетнюю, острую на язык, добродушную женщину, которая большую часть своей трудовой жизни прожила няней в семье, обосновавшейся в Нигерии. Одно за другим я раскрыла перед ней позорные условия службы у меня: всего одна служанка, одна детская на все про все, и для игр, и для сна — она же комната для няни, но зато няне не нужно убирать еще и свою собственную комнату, и последняя капля — жалованье.
Теория Л.Н.Гумилева. Этногенез
Распад Советского Союза – державы, вовлекшей в свою орбиту
страны социалистического содружества, делает актуальным проблему
взаимоотношения народов. Национальные конфликты и войны, вспыхнувшие на
окраинах великой де ...