Глава двадцать восьмая

Страница 2

В день, когда Фрунзе прооперировали, я вновь был у Сталина. Здесь же находился и Киров, приехавший по делам из Ленинграда. Решили без предупреждения врачей посетить Фрунзе и втроем направились в Боткинскую больницу. Там нашему приходу удивились. Заходить к больному не рекомендовали. Кроме Розанова, там были Мартынов и Плетнев (последний спустя десяток лет проходил как подсудимый по одному из процессов и был осужден по обвинению в том, что по заданию Ягоды способствовал смерти М. Горького и других лиц).

Подчинившись совету врачей, мы написали Михаилу Васильевичу небольшую теплую, дружескую записку с пожеланиями скорейшего выздоровления. Писал ее Киров, а подписали все трое. Однако все сложилось трагично. 31 октября 1925 г. Фрунзе не стало».

Правда, Микоян добавляет, что Сталин мог «разыграть» его, и вообще достаточно было «обработать» анестезиолога. Но общая картина, переданная Микояном, и поведение Сталина убедительно показывают, что версия о спланированном устранении Фрунзе сомнительна. Эта версия подобна позднейшему утверждению Троцкого, что Сталин отравил Ленина.

От фрунзенской легенды за версту веет «мадам Литературой», и не случайно повесть Пильняка часто используется как убедительное доказательство: иных доказательств умысла Сталина не существует. Если посмотреть на ситуацию глазами спецслужб, то станет очевидно, что для ликвидации неугодного человека можно применить более простые средства. В конце концов Политбюро могло просто сместить Фрунзе, если тот был опасен. Да и Зиновьев с Каменевым на заседании Политбюро проголосовали за хирургическую операцию Фрунзе.

Попытка некоторых историков перенести в 1925 год обстановку 1937 года психологически понятна, но исторически непродуктивна. В 1925 году все политическое руководство жило по другим законам. Это подтверждает хотя бы наблюдение Кагановича:

«Сталин никогда не заискивал ни перед кем. Ему это претило… Это оригинальный человек, между прочим. Причем его надо брать по временам, по периодам, разный он был. Послевоенный — другой Сталин. Довоенный — другой. Между тридцать вторым и сороковыми годами — совсем другой. Он менялся. Я видел не менее пяти-шести разных Сталиных».

Серьезный историк Адам Улам об этой версии смерти Фрунзе пишет: «Это было клеветой, и, возможно, что Пильняку подсказали эту историю, чтобы нанести удар по Сталину».

Шестого ноября председателем РВС и наркомом был назначен Ворошилов, именно с этого времени снимается своеобразный мораторий «на агентурную разработку слухов о заговоре».

«Уже в декабре 1925 г. секретный агент ОГПУ Овсянников информировал руководство о том, что „в настоящее время среди кадрового офицерства и генералитета наиболее выявилось 2 течения: монархическое… и бонапартистское, концентрация которого происходит вокруг M. H. Тухачевского“. Вскоре тот же агент уже называл ряд командиров РККА из бывших офицеров, „которые якобы входили в кружок Тухачевского“, который стали называть „бонапартистским“.

С 1926 г. было выделено специальное наблюдательное „дело Тухачевского“ для агентурного наблюдения „кружка бонапартистов“. В связи с его разработкой начали привлекаться к негласному сотрудничеству с ОГПУ некоторые сослуживцы М. Тухачевского в качестве секретных агентов».