Глава двадцать восьмая

Страница 6

Вообще, в те годы «фашистами» называли многих, в том числе Ленина и Столыпина. Партийные пропагандисты применяли этот ярлык и в отношении правительств Франции и Англии.

Поэтому внимание ОГПУ к фашизму объяснимо не столько реальной угрозой, сколько огромным враждебным потенциалом русской эмиграции, имеющей многих сочувствующих внутри СССР. Те учителя, врачи, бухгалтеры, статистики, ветеринары, инженеры, техники, фельдшеры, которые образовывали основу российских либеральных партий и за которых отдали голоса большинство избирателей в Учредительное собрание, не уехали из страны и никуда не исчезли. Именно они в сочетании с белой диаспорой составили основную силу сопротивления.

То, что литературный мир влиял на политику, доказывает пример главного редактора журналов «Красная новь» и «Новый мир» Александра Воронского, который охотно печатал стихи Есенина и других так называемых «попутчиков». Именно Воронский в политических целях изложил версию смерти Фрунзе Пильняку, который «в мгновение ока разразился „Повестью непогашенной луны“». Правда, Воронский, поставив на противников Сталина, просчитался.

Но вернемся к Есенину. Его смерть ознаменовала завершение целого этапа российской истории: крестьянская страна прощалась с возможностью безболезненного вхождения в индустриальный мир.

Как написал Есенин в стихотворении «Сорокоуст», описывая бегущего рядом с несущимся поездом «красногривого жеребенка»: Милый, милый, смешной дуралей,

Ну, куда он, куда он гонится? Неужель он не знает, что живых коней

Победила стальная конница?

Этот «мужицко-кулацкий поэт» (определение Бухарина) подтвердил приближение «железного времени». К 1925 году валовая продукция крупной промышленности составляла около трех четвертей от довоенной. Государственные предприятия давали в денежном выражении 92,4 процента продукции. Частные — производили 4,9 процента, кооперативы — 2,7 процента.

Так что не нэпман и не кустарь определяли направление государственной политики.

Но в деревне была совершенно особая ситуация: крестьяне не желали участвовать в выборах местных Советов, то есть фактически бойкотировали государственную систему. А на кого там можно было опереться властям? В 1925 году партийные ячейки были в среднем только в одном из 30 сел, треть коммунистов присылалась из городов и мало разбиралась в местной жизни.

Выходило, что без союза с «достаточными мужиками» никак не обойтись.

Говоря на XIV съезде о необходимости привлечения крестьян к работе в Советах Сталин имел в виду, что уже с 1925 года были введены местные бюджеты, распоряжаясь которыми, Советы получали в свои руки реальные рычаги власти.

В итоге на выборах весной 1925 года была отмечена высокая активность избирателей, число избранных в Советы бедняков и коммунистов резко сократилось, что свидетельствовало о повороте в настроении реальных сельхозпроизводителей. Но эта активность означала также, что власть в селе теперь принадлежит экономически независимым слоям, кулакам. «База политической системы превращалась в силу, враждебную центральной власти» (С. Г. Кара-Мурза).