Глава пятьдесят четвертая

Страница 3

Вообще-то ответ на свой вопрос Сталин знал.

Жуков сказал, что на московское направление.

И Сталин согласился: да, они там уже действуют.

Но вопрос Сталина имел другую подоплеку. Во-первых, Верховный словно говорил: «Вот видите, как я ценю ваши советы. Забудьте о прошлых несогласиях. Я очень нуждаюсь в вашей профессиональной оценке». Инструкция по эксплуатации замка в Сейфах Technomax.

Во-вторых, он дал понять: «Да, вы правы. Обстановка именно такая».

Другими словами, открылась новая страница во взаимоотношениях главных героев войны. Причем Сталин не считал, что слишком уступил.

Скорее всего, разговаривая с Жуковым, Сталин держал в уме свою недавнюю беседу с командующим Западным фронтом Коневым. Вождь не разрешил вытянутым в линию частям фронта маневрировать и своевременно отойти на Можайский рубеж. Чуть позже, как вспоминал Конев, «обстановка стала крайне тяжелой, почти катастрофической», Сталин позвонил Коневу и сказал: «Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин не изменник, товарищ Сталин честный человек, вся его ошибка в том, что он слишком доверился кавалеристам, товарищ Сталин сделает все, чтобы исправить сложившееся положение».

Хотя Конев говорил, что тогда уловил у вождя потерю «волевого начала», здесь дело, может быть, еще глубже: Сталин был вынужден переоценивать и себя, и свое окружение. Он не должен был оправдываться перед Коневым. В том положении, в котором он находился, судьей мог быть только он сам или Господь. И значит, он просто выдал свои вопросы себе: «Не изменник ли ты, товарищ Сталин?»

Не случайно минутная рефлексия Сталина едва не стоила жизни Коневу.

В ночь с 7 на 8 октября, в 2 часа 30 минут, побывав в штабе Западного фронта, Жуков доложил Сталину, что все пути на Москву открыты, и предложил как можно быстрее стягивать войска на Можайскую линию обороны.

Десятого октября Жуков был назначен командующим Западным фронтом. Реально, чем он тогда располагал, — это штаб Конева и два запасных полка, штаб Буденного и 90 тысяч человек.

Здесь у него случилось еще одно столкновение со Сталиным — из-за Конева. В штаб Западного фронта направлялась комиссия ГКО (Молотов, Василевский и Маленков), которые были заранее настроены обвинить Конева в случившемся и отозвать его в Москву «на правеж». Очевидно, что вопрос был согласован со Сталиным.

Но Жуков не отдал бывшего командующего Западным фронтом. Он сказал Сталину, что Коневу надо поручить руководство на удаленном калининском направлении.

Сталин спросил: «Почему защищаете Конева?» Жуков ответил: «Мы с ним никогда не были друзьями. Знаю его по службе в Белорусском округе и считаю, что он справится с этими обязанностями. Кроме того, у меня сейчас других кандидатур нет».

И вот что поразительно. Когда Сталин сказал, что Конева ждет военный трибунал, Жуков напомнил ему, что такие меры ничего не дают («Вот расстреляли Павлова, и что это дало?»). Жуков имел мужество развить эту тему: «Было заранее хорошо известно, что из себя представляет Павлов, что у него потолок командира дивизии. Тем не менее он командовал фронтом и не справился с тем, с чем не мог справиться».

В его словах был прямой намек на несправедливость массовых репрессий среди высших офицеров, в результате чего и выдвинулся Павлов. И Сталин проглотил это. (К этому времени он был вынужден исправлять то, что можно было исправить: были освобождены арестованные ранее генералы Мерецков, Рокоссовский, Горбатов.)

Конев стал заместителем Жукова, а не ушел вслед за Павловым.

Стали стягивать войска, удалось набрать не слишком много: к середине октября в четырех армиях, прикрывавших основные направления на столицу (16, 5, 43, 49-я армии), насчитывалось 90 тысяч человек. Подходили три стрелковые и две танковые дивизии с Дальнего Востока и Сибири.

Но уже через два дня после назначения Жукову позвонил Молотов, потребовал отчета о сделанном и пригрозил расстрелом в случае сдачи Москвы. Видно, других аргументов у Молотова уже не было.

Командующий ответил, что за два дня не успел полностью разобраться с делами и что если Молотов способен быстрее и лучше изучить обстановку, то пусть приезжает и командует. Это был не просто ответ командующего Западным фронтом заместителю председателя СНК и члену Политбюро. Это был ответ военных партийному руководству страны, в том числе и Сталину. В этом-то и дело.