Глава пятьдесят шестая

Страница 4

Весной 1942 года линия фронта проходила в 500 километрах от Сталинграда и более чем в 600 километрах от Кавказа. К августу немцы преодолели эти расстояния. 4 августа был захвачен Ворошиловск (Ставрополь). 8 августа разрушены и оставлены нефтепромыслы Майкопа. 20 августа сдан Краснодар.

В эти дни в Кремль был вызван нарком промышленности и уполномоченный ГКО по обеспечению фронта горючим Николай Байбаков. Сталин сказал ему, что ни одна капля нефти не должна достаться немцам, и дал поручение отправляться на Северный Кавказ и в случае угрозы захвата уничтожить нефтяные скважины.

При этом Сталин предупредил: «Имейте в виду, товарищ Байбаков, если вы хоть одну тонну нефти оставите немцам, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы, а противник не сумеет захватить эту территорию и мы останемся без нефти, мы вас тоже расстреляем».

Ошарашенный Байбаков, которому тогда был 31 год, спросил: а какая же ему остается альтернатива, ведь фактически у него нет выбора, при любом исходе его ждет расстрел?

И вот что ответил Сталин. Он показал двумя пальцами на свой висок и сказал: «Здесь выбор». То есть сам думай и за свой выбор отвечай.

Это напутствие возымело сильное действие. Рискуя жизнью, Байбаков организовал уничтожение около трех тысяч скважин, и жаждущий противник не получил топлива. В результате организованное в Германии акционерное общество «Немецкая нефть на Кавказе» смогло добывать в Майкопе всего-навсего 70 баррелей в день.

Третьего июля Гитлер провел в Полтаве совещание, на котором обозначил предельные рубежи сопротивления русских: «Нефтеносные районы, Ленинград, Москва; экономическая катастрофа».

Заметим, опираясь на записи Гальдера, что согласно информации генерал-квартирмейстера Вагнера, «горючего для операции „Блау“ хватит только до середины сентября». («Блау» — название военной операции вермахта на кавказском направлении.)

Таким образом, альтернатива для немцев располагалась в смертельно коротком времени, и сопротивление русских, будь оно организовано с должной решительностью, должно было обрушить все их надежды. В спокойных деловых записях Гальдера 23 июля вдруг появляется истерическая нота — после доклада у Гитлера: «Всегда наблюдавшаяся недооценка возможностей противника принимает постепенно гротескные формы и становится опасной. Все это выше человеческих сил. О серьезной работе не может быть и речи».

Значит, они предчувствовали.

Но почему Сталинград? Он ведь не был главной целью кампании, а всего лишь — второстепенной, и тем не менее его оборона стала поворотным, решающим событием в войне.

Отчасти в этом сыграла роль мистика имени: Гитлер поставил задачу разрушить город, носящий имя советского вождя.

И еще одно важное обстоятельство давило на германское командование. Летом 1942 года советское руководство действовало уже не так, как прошлым летом, когда советские войска не имели права маневрировать и отступать, удерживали позиции до последнего. Теперь же Красная армия избегала окружений. Широкое отступление русских было воспринято Гитлером как признак их слабости и близости конца.

Двадцать третьего июля он издал директиву № 45, в которой ставил задачу захватить Майкоп, Грозный и Баку и нанести удар в направлении Сталинграда, уничтожить советские войска в этом районе, оккупировать город и блокировать сухопутные коммуникации между Волгой и Доном. Сталинград был необходим немцам, чтобы защитить их северный фланг во время наступления на Кавказ.

Двенадцатого июля был создан Сталинградский фронт.

Девятнадцатого июля город был объявлен на осадном положении.