Глава пятьдесят шестая

Страница 5

Двадцать четвертого июля пал Ростов-на-Дону.

Двадцать восьмого июля Сталин подписал лично написанный им приказ народного комиссара обороны СССР № 227 «Ни шагу назад!», в чем-то очень сходный с его выступлением по радио 3 июля 1941 года.

Приказу предшествовала публикация в газете «Красная звезда» от 19 июля беспримерного по ненависти стихотворения Константина Симонова «Убей его». В нем отражен фантастически ужасный дух тех «последних дней»: Если дорог тебе твой дом,

Где ты русским выкормлен был… Если мать тебе дорога —

Тебя вскормившая грудь, Где давно уже нет молока,

Только можно к шее прильнуть; Если вынести нету сил,

Чтоб фашист, к ней постоем встав, По щекам морщинистым бил,

Косы на руку намотав; Чтобы те же руки ее,

Что несли тебя в колыбель, Мыли гаду его белье

И стелили ему постель… Если ты не хочешь отдать

Ту, с которой вдвоем ходил, Ту, что долго поцеловать

Ты не смел — так ее любил, — Чтоб фашисты ее живьем

Взяли силой, зажав в углу, И распяли ее втроем

Обнаженную, на полу; Чтоб досталось трем этим псам

В стонах, в ненависти, в крови Все, что свято берег ты сам

Всею силой мужской любви… Если ты фашисту с ружьем

Не желаешь навек отдать Дом, где жил ты, жену и мать,

Все, что родиной мы зовем, — Знай: никто ее не спасет,

Если ты ее не спасешь; Знай: никто его не убьет,

Если ты его не убьешь. И пока его не убил,

Помолчи о своей любви, Край, где рос ты, и дом, где жил,

Своей родиной не зови. Пусть фашиста убил твой брат,

Пусть фашиста убил сосед, — Это брат и сосед твой мстят,

А тебе оправданья нет… Так убей фашиста, чтоб он,

А не ты на земле лежал, Не в твоем дому чтобы стон,

А в его по мертвым стоял. Так хотел он, его вина, —

Пусть горит его дом, а не твой, И пускай не твоя жена,

А его пусть будет вдовой. Пусть исплачется не твоя,

А его родившая мать. Не твоя, а его семья

Понапрасну пусть будут ждать. Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей! Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

Двадцать четвертого июля в «Красной звезде» Илья Эренбург публикует короткую статью «Убей»: «Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово „немец“ для нас самое страшное проклятие… Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого — нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобой немцев. Убей немца! — Это просит старуха-мать. Убей немца! — Это молит тебя дитя. Убей немца! — Это кричит родная земля. Не промахнись! Не пропусти. Убей!»

Симонов говорит о фашистах, не называя их национальности, а Эренбург прямо указывает: немцы! Ненависть дошла до испепеляющего уровня. Этой ненавистью было объединено все население.

Поэты и вождь, конечно, не могли сговариваться. Но Сталин всегда читал «Красную звезду», ставшую в годы войны главной газетой страны, и настроение общества, выраженное в ней, наложилось на его трагическое мироощущение.

Василевский в своих мемуарах пишет, что приказ № 227 — «один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности».

Приказ начинался с общего обзора: «Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит, убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге, и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Части войск Южного фронта, идя за паникерами, оставили Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.